«Кому на Руси жить хорошо» - это и вопрос, это и парадокс, это и печальный результат всех размышлений, только многоточие да томный вздох добавить… Актуальность его, как соль, проедает наши раны уже не один десяток лет и, наверное, доберется в конце концов до костей, до самой сути. Не ответить на него, но поразмышлять, пытался Некрасов, поставивший этот вопрос в заглавие своей поэмы. Он создал бессмертное произведение, герои которого хоть сейчас могут выйти со страниц книги и остаться незамеченными - и это несмотря на то, что писался сей сказ о русской жизни в царскую эпоху, задолго до революции - столько потрясений коснулись нашей страны, а вопрос о счастье русского человека почему-то остался без ответа... Сейчас, когда санкциями душат политиков, а задыхаются простые люди, когда кризис у всех, но ропщут только русские, когда во всё мире интеграция, а у нас пармезан свой, к этому вопросу не мог не обратиться один из самых выдающихся режиссеров-правдорубов Кирилл Серебренников. Не меняя ни слова в некрасовском тексте, добавляя только музыку и пластику, он со своими актерами Гоголь-центра создает ни то чтобы спектакль, ни то чтобы мьюзикл, а нечто до боли знакомое, до слез и смеха жизненное. Границы между актерами и зрителеми намеренно стираются: особенно это заметно в начале второго и третьего действия, когда сначала пьяное русское мужичье ползает по залу, всячески забавляя сидящих, а потом и вовсе устраивает интерактив, угощая водкой тех, кто сможет доказать, что счастлив. Всё как у Некрасова: даже зритель невольно подыгрывает сценарию - за рюмку можно и за счастливого сойти! И всем этим противоречивым русским духом, таким красивым и одновременно ужасным, таким грубым и вместе с тем талантливым, наполнены все три действия главной театральной премьеры этой осени «Кому на Руси жить хорошо».
«Спор»
Так называется первая часть спектакля, знакомящая зрителя с семью мужиками и рассказчиком. Серебренников под стать своему гениальному воображению превращает завязку спектакля во что-то похожее на телешоу, в котором характеры героев прорисовываются за считанные минуты. Условно говоря, режиссер уходит от некрасовских крестьян к самым значительным типажам русского мужика: застрявший в 90-х, с кожаной борсеткой в руках, Демьян; современный хипстер Пров - постоянный обитатель всевозможных митингов, очки и плакат – его главные аксессуары; скромный семьянин и работяга Пахом и ещё четыре характера, которые в совокупности очень точно и развернуто представляют облик нашего народа в целом. Дальше, в зависимости от происходящей на сцене истории, все актеры еще не раз будут надевать типичный костюм того или иного времени, изображая то глуповатого советского мужичка в меховой шапке, то на всё готового ради партии пионера, а то и вовсе современных бизнесменов в классической тройке. Всё это удивительным образом ложится на текст поэмы и помимо смешной, безобидной иронии предаёт спектаклю острую и уже обидную злободневность. История Якова и доведшего его до показательного самоубийство Барина вообще создана в документальном стиле, но не с целью уйти от художественности, а, наверное, наоборот, с целью взять во внимание эмоции и мимику героев, крупный план которых выводится на экран. В общем, пространство для полета зрительской фантазии режиссер предоставляет огромное: есть над чем посмеяться, есть над чем задуматься.

«Пьяная ночь»

Здесь зрительской фантазии удастся улететь еще дальше. Целый акт Серебренников и режиссер-хореограф Антон Адасинский посвящают танцу. Ни единого слова за все 30-40 минут действия, но души и экспрессии едва ли не больше, чем во всей - да простит нас Некрасов - поэме. Справедливости ради стоит заметить, место голосу в этом действии всё-таки есть: завораживающий вокал девушек вместе с удивительно проникновенной хореографией актеров уводит зрителя куда-то глубоко внутрь себя и оставляет, в конце концов, с ворохом мыслей и ощущением только что прожитой трагедии. Как любит русский мужик водку, так в равной степени любит размышлять о своей жизни. И пьяное осмысление в этом танце показано гениально – веселье, переходящее в безумие, приводит к пронзительному плачу по своей судьбе и безропотному смирению перед своими страданиями. Однако интерпретировать движения и пластику актеров каждый может по-своему, в этом, пожалуй, и есть главное достоинство этого действия. Изобразить мечущуюся из стороны в сторону русскую душу непосредственно через крестьянскую плоть, через мужицкую хореографию до Серебренникова еще не решался никто и, несомненно, это новый поворот в современном театре.

«Пир на весь мир»

Продолжая осовременивать некрасовский текст, Кирилл Семенович добавляет в эту часть спектакля и рэп, и что-то похожее на модный показ – всё с неизменной ему оригинальностью. Но центральное место занимает, конечно же, вопрос о женском счастье. Приглашенная на роль Матрены народная артистка РФ Евгения Добровольская, со свойственным для нее драматизмом, в себе одной смогла запечатлеть и проявить тысячи судеб русских крестьянок. Правда в начале действия она почему-то предстает немного неловкой, глупо улыбающейся русской бабой, в спортивных трико под туфли и в потрепанном ватнике, но это только до тех пор, пока приходится говорить на камеру. Как только всё действие переходит за стол, смущение и зажатость Матрены уходят, и перед зрителем предстает собирательный образ настоящей, сильной женщины с нелегкой судьбой. Это даже не исповедь, а вновь пережитая на сцене боль, так талантливо переданная в зрительный зал.

«Кому живется весело, вольготно на Руси» известно так и не станет. Одно ясно точно: почти никому. Для того, чтобы это сказать, наверное, и писал своё произведение Некрасов, и, создавал свой спектакль Кирилл Серебренников. Впрочем, у последнего народ точно не жертва, а скорее виновник или, если быть точнее, заложник собственник бед, а это хоть и немного, но вещи разные. Может быть, поэтому и заканчивается спектакль своеобразным перфоменсом с переодеванием мужиков под повторяющиеся строки песни «Пуля виноватого найдет».

Автор: Пётр Филимонов