Интервью с Мариной Юрьевной Миловановой, кандидатом исторических наук, доцентом кафедры политической социологии и социальных технологий Российского государственного университета (г. Москва), членом Президиума Социал-демократического союза женщин России.

Расскажите, пожалуйста, о своем политическом опыте.

– Мой опыт не совсем политический, я бы так сказала. То есть я для себя все-таки разделяю сферу публичной политики и политику, как таковую. Почему я говорю, что у меня нет опыта политика, потому что, как таковых политических должностей у меня на сегодняшний день нет. Я не депутат, не занимаю никакие управленческие статусы во властных структурах, но, тем не менее, представляю общественно-политическое движение «Социал-демократический союз женщин России», Федерацию женщин с университетским образованием в Московской области. И профессионально занимаюсь социологией, для меня очень важна, такая ипостась как публичная социология и публичная политика. Социология изучает человека, включенного в социальную реальность, его политическое поведение, культуру, его знания и эмоции, мы заняты социальной диагностикой и политическим анализом. И поэтому, безусловно, я как вузовский преподаватель, и как человек, занимающийся общественно-политической деятельностью, несу эту ответственность и транслирую свою позицию в публичной политике.

Объясните в чем разница «политики» и «публичной политики»?

­– В отличие от публичной политики, политика как таковая, подразумевает борьбу за власть и соответствующие действия и решения со стороны политических лидеров, партий, государственной власти. Для политики и публичной политики в зарубежной литературе соответственно применяются такие термины, как «politics» и «policy», т.е. публичная политика отличается от политики как борьбы за власть именно стремлением к согласованию действий с социумом, своим электоратом. Политика характеризуется приоритетом решений над мнением общества и конкуренцией с другими политиками, а публичная политика интегрирована во всю систему общественных отношений.  Женское участие, при всей своей периферийности в политике, в публичной политике даёт возможность артикуляции собственных интересов женщин, их возведения в статус общественного запроса, происходит выход новой повестки в публичное пространство.

           Скажу, что моё образование предопределило 100% профессиональную занятость. У меня два высших образования, я закончила исторический факультет Саратовского Государственного Университета, мы тогда учились на такой престижной специальности, как история политических партий и общественно-политических движений. И весь мой дальнейший трудовой путь так или иначе связан с выбранной специальностью. С 2007 года я работала в Центральном аппарате партии СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ в Управлении по связям с общественностью, а потом в статусе советника Председателя партии С.М.Миронова. Кстати, с точки зрения политического процесса период формирования, по сей день действующей партийной системы и политического режима, весьма интересный, школа жизни отличная. В 2017 году получила второе высшее образование по юриспруденции, направленность «Правовое сопровождение общественно-политического процесса». Эти два образования, впрочем, как и защита кандидатской диссертации, работа над докторской сейчас — все это предрасполагает к тому, чтобы быть востребованной в публичной политике.

А по какой теме будет Ваша докторская диссертация?

– Меня интересуют гендерные ресурсы общественно-политического процесса в России, национальные механизмы и социальные лифты, которые позволяют женщине занимать место, где принимаются решения и творится политика публичная. Живем мы с вами совершенно уже в другой реальности, нежели это было в СССР, но мы наследники великого социального эксперимента. Важно увидеть специфику России и почему «феминизм равенства» не обеспечивает «равенства возможностей»? Сегодня же технологическая революция определила новые формы и способы коммуникации и международная повестка совершенно другая, мир стал более хрупким из-за экологии, он требует устойчивого развития, эффективной коммуникации в публичной политике, видового изменения политики в принципе. И вообще, есть ли эти изменения, нужны ли? А может быть, они не такие существенные и все старо, как мир. Как писал В.Гюго «то, что интересно – не ново, а что ново, то неинтересно». Предметно научный интерес состоит в исследовании гендерного измерения трансформирующегося общественно-политического процесса. Замечу, что женщины в России являются одной из самых многочисленных социальных групп, составляющей 54% от населения страны, они выступают основным электоральным ресурсом, с точки зрения демографов и электоральных социологов. Все-таки более активно голосуют у нас женщины.

Да, это правда.

Да, они приходят пусть на непопулярные выборы, но тем не менее они голосуют. Еще плюс ко всему женщин на 11 миллионов больше! Это тоже в довесок к тому, кто будет определять политическое пространство.

Будем верить, что все-таки гендерная повестка постепенно войдет в наше публичное поле. Я поняла Вашу позицию насчет того, что как такового опыта политика у Вас нет, но все-таки у Вас очень богатый общественный и консультативный опыт, опыт научно-исследовательской работы. Может быть, Вы можете в общих чертах сказать, с какими главными препятствиями сталкивается в России женщина, которая претендует, так или иначе, на политическое лидерство?

–Трудности следующие, если мы говорим о политике, как таковой, то есть той сфере, где принимаются политические решения. Власть президентская, власть депутатская, власть исполнительная, конечно же статистика нам в помощь. Судите сами о гендерном диспаритете: «высшие» должности занимают лишь 23,3% женщин, а 76,7% заняты мужчинами. В составе действующего Правительства РФ – 3 женщины. В Государственной Думе VII созыва 72 женщины – это 16,3% от общего числа депутатов. Среди членов Совета Федерации ФС РФ 33 женщины, что составляет 17,6% от общего числа сенаторов. Уровень представленности женщин в политике крайне низок, и на 2021 г. целевой показатель критической массы в 30%, считающийся необходимым для обеспечения полноценного участия женщин в политике, не достигнут. Как я сказала, в какой-то мере мы наследуем советскую традицию, полвека назад в общем составе населения СССР в 1966—1967 гг. было 45,8% мужчин и 54,2% женщин, практически также, как и сейчас. В составе Центрального Комитета КПСС — 97,2% мужчин и 2,8% женщин, в Политбюро и секретариате 100% мужчин.  То есть, чем выше власть, чем выше уровень принятия политического решения, тем меньше женщин.  Как только ставится вопрос вхождения в пространство принятия решений, здесь есть некое табуирование.  Наверное, это та основная трудность, которая препятствует и не дает возможности женщине входить именно в пространство принятия решений. Здесь устойчив стереотип – в России главные решения принимаются мужчинами.

А вот в публичной политике женщин достаточно много, и это количество прогрессирует, женщины несут на себе огромные социальные обязательства, занимают исполнительские важнейшие функции на региональном и местном уровнях. Конечно, они являются активной и очень важной частью политического процесса как такового. Как не крути, но статистика такова: в 2019 году численность мужчин пенсионного возраста в Москве составляла 1,13 млн. человек – 19,4%, численность женщин пенсионного возраста –2,37 млн. человек – 34,9%. Следовательно, проблемы пожилых людей старших возрастных групп – это в первую очередь проблемы пожилых женщин, а это социально и электорально очень активная социальная группа.

Далее о «Сцилле и Харибде» современной женщины, её участи и умелом совмещении   профессиональной занятости, семьи, рождения детей, большей включенности, по сравнению с мужчинами, в экономику заботы, о том, насколько общество готово исполнять «гендерный контракт».  Понятно, что политика – это профессиональная деятельность, требующая очень много времени, самоотдачи, жертвовать своими личными интересами в пользу интересов большинства и общественных интересов, и вот эта необходимость жертвовать личным является неким вызовом и участью женщины, которая занимается публичной политикой. Необходима большая энергия, постоянная подпитка, чтобы жить в политике. Именно жить в политике. Макс Вебер об этом писал, что можно жить в политике, либо жить от политики. Вот ученые, допустим, политический консультант, он в большей степени живет от политики, а жить в политике — это участь профессионального политика.

Отмечу момент возрастных требований, В свои 40+ женщина становится более или менее свободна от каждодневных забот о семье, о своих детях, может чем-то пожертвовать, когда она, если это случилось, состоялась профессионально. Но здесь другая трудность возникает, что больший интерес, все равно, возникает к женщинам молодым, ярким с картинок журналов, это раз. А второе, конкурировать с мужчинами, имеющими уже больший послужной список к этому возрасту тоже сложно. Женщина 40+ осознающая такой   набор требований и конкурирующая, двигаясь к политическому Олимпу обязана поддерживать здоровье, красоту, внимательна к своей репутации. Что ещё важно, если идешь в политику – желание служить обществу, воля, популярность, профессионализм, накопленный политический и социальный капитал. Это всё в сумме приводит её к личному бренду. Это те преимущества должны быть высокого уровня, позволят конкурировать с мужчинами. Причем с мужчинами личностно менее яркими и менее успешными. Женщине необходимо доказать, что она лучше мужчины-политика, так как её будут рассматривать, увы, предвзято: политику-мужчине можно ошибаться – ошибка будет рассматриваться как индивидуальная, а ошибка женщины воспринимается как ошибка всего женского пола и доказательство его неспособности заниматься политикой.

Да, Вы правы. Я много читала об этой проблеме, что женщине, претендующей, например, на ту же позицию, что и мужчина, нужно быть, по многим параметрам, не касающимся политики напрямую, например, по коммуникативным навыкам, по таким абстрактным категориям, как честность и справедливость, лучше, чем мужчина. Да, понимаю, о чем Вы.

–Я помню, у нас была встреча с сенатором США, и она говорила ровно об этом же: набор требований к женщине и в США, и в американской культуре более высокий. Еще плюс ко всему, мы, сами женщины, относимся более ответственно к принимаемым решениям. Из серии «семь раз отмерь, один раз отрежь». Обращение внимание на детали, на процесс, нежели на ту цель, которую ты преследуешь. И это тоже некие поведенческие, гендерные различия между мужчинами и женщинами.

Да, я Вас понимаю. А Вы упомянули, в качестве второй трудности, то, что женщина вынуждена балансировать между частным, личным пространством и публичным, политическим. А может ли она извлечь из этого положения преимущества? Например, выстраивая свой политический образ вокруг образа матери. Позиционируя себя как защитницу интересов детства, материнства. Хранительница семейного очага на публичной арене, которая, может быть, и жертвует своими личными интересами, но во имя общего блага.

– Это один из самых распространенных образов, который культивируют и используют в политическом пространстве при формировании политического имиджа. Образ женщины-матери достаточно популярен и можно на этом делать свою политическую повестку. Это близко избирателям, в принципе. Добавлю данные об особенностях репрезентации женщин-политиков в российских СМИиК. Говоря о визуальных образах, фотографиях, женщина-политик изображается и, соответственно, воспринимается как мать (34%), «украшение партии» (26%) или хозяйка (40%).

Это не единственный образ, который можно конструировать. Есть такой как «одна из». Я такая же, как и вы. Я вот здесь, живу рядом с вами в подъезде. Я решу все ваши проблемы, я депутат шаговой доступности. Этот второй образ, чаще работает на местном уровне.

Есть еще другой образ политика — это некая воительница, победительница, Жанна Д’Арк. Она совершила какой-то подвиг, сделала что-то вопреки, например, построила свой успешный бизнес, выиграла суд над чиновниками. Можно играть, идти по этой составляющей.

Но, в общем, здесь нужно балансировать и очень четко оценивать ту целевую твою аудиторию, людей, чей общественный интерес ты хочешь в своей политической повестке отработать. Потому что, допустим, если это молодая женщина, и она думает, что женщины за нее пойдут голосовать, это большой вопрос. Женщины не голосуют за женщин, это устойчивый стереотип. 

Если мы с вами рассматриваем эту ситуацию социологически, то получается так, что большим доверием у наших избирателей пользуются женщины, у которых сбалансировано с точки зрения семьи. Она замужем, у нее есть дети, у нее такой благоприятный образ. «Наведи порядок в своей собственной семье», – это живет в сознании наших людей, и женщина с семьей воспринимается более положительно, социология это подтверждает.

Правда, стереотип «женщины не голосуют за женщин» существует.

– Мне кажется, что по составляющей, пусть не гендерного равенства, но гендерного равноправия, смелее как раз должны заявлять мужчины-политики, потому что мы живем с вами уже в таком обществе, где женщины вошли активно в экономику, они владеют бизнесами, занимаются предпринимательством. Очень важно на сегодняшний день принятие такой составляющей, как женщина-партнер, а не женщина-украшение.

Я с мужчинами политиками на эту тему уже говорила: «Не бойтесь говорить о женщине, как о партнере, как о равном партнере». Мы на равных во всех направлениях работаем, какое бы ни взяли, на сегодняшний день!

Женщина оказывается в положении, когда получает противоречивые сообщения. С одной стороны, здорово идти в политику, но с другой стороны перед тем, как идти в политику, ты должна еще сделать так, чтобы твоя семейная жизнь была безупречна. Это, по-моему, очень высокое требование.

–На сегодняшний день и к мужчинам достаточно высокое требование. И мы понимаем, что эта вездесущность информационного общества, которое достанет любой скелет из любого шкафа, играет свою роль.

Если задумываться о политической карьере, конечно же, очень внимательно нужно относиться к такой составляющей, как репутация. То есть, репутация должна близиться к безупречной. Да, все можно сконструировать, но это конструирование будет требовать усилий. Позиционировать себя, создавать свой привлекательный образ, чтобы тебе верили, пошли за тобой.

Если мы с вами посмотрим на действующих политиков, насколько там образ женщины-матери работает? Здесь сложился андрогинный тип. Не женщина, не мужчина, а профессионал высокой пробы. Как пример, Валентина Матвиенко. Ее образ, как одной из женщин-политиков, такой, что она прошла все этапы управленческого пути. В Советском Союзе принято было говорить не о социальном лифте, а о карьерной лестнице. Человек «попадал в обойму» комсомольской, партийной жизни. Валентина Матвиенко из них, прошла все эти уровни. А какие механизмы поднимают женщину сегодня? И как эти механизмы влияют на новые ролевые модели женщины политика?

Что видим сплошь и рядом. Скандальное вхождение, трансформация образа Ксении Собчак, которая произошла в 2018 году, мы понимали, что это имитационная политика на самом деле. Они решили поиграть, решили драматургию выборов разыграть, на самом деле к этому можно относиться как шоу, а не к реальной политике. А вот свежий пример, который предпринял Иван Ургант, пригласив к себе на эфир солистку группы ТаТу, это издевательство и глумление над образом женщины-политика с рефреном: «Такой рот выдержит все». Ну, что это такое? Это на грани дозволенного.

Вспоминая наиболее яркие образы женщин на нашей политической арене, помимо Валентины Матвиенко, мне пришли на ум аналогичные образы – это Татьяна Голикова и Ольга Голодец. Как вы сказали, и не мужчины, и не женщины, скорее профессионалы. Но может быть, если обобщить, есть какая-то стратегия, от которой женщина «выигрывает»? Если она, например, выделяет свои «женские» черты или наоборот, если она ведет себя как мужчина, агрессивно, напористо? Или, если она находится где-то между «женским» и «мужским»?

– Все равно у каждого человека и у политика, и у профессионала в любой сфере свой особый путь. Чужой успех все-таки повторить нельзя. Я исхожу из этого. Какая стратегия здесь применяется, но названные вами персоны, так или иначе при позиционировании стараются добавить женственности. Хорошо выглядеть, с иголочки быть одетой, «без клопа на манишке», добавляет романтичности, макияж, кудри, обувь на каблуках. При том, что мы прекрасно понимаем, что это люди профессионалы, с железной волей и с железной хваткой. Опять же они работают на гендерный стереотип: женщина в российском политическом пространстве должна быть женщиной. У нее должен быть набор феминных качеств и черт, может быть, внешних атрибутов в большей степени, как мне кажется.  

Вы упомянули, что женщина может работать на гендерный стереотип. То есть, с одной стороны, это дополнительная нагрузка. Но, с другой стороны, может ли быть так, что от каких-то гендерных стереотипов женщина-политик выигрывает? Приведу пример. Анализируя состав комиссий в МГД, я обратила внимание, что женщины, если и претендуют на какие-то руководящие должности в этих комиссиях, то чаще всего это сфера здравоохранения, образования, социальная политика. То есть, сферы, которые связаны со стереотипно женским поведением и такими чертами, как забота, дружелюбие, вежливость. Если диагностировать нашу повестку, нашу политическую избирательную ситуацию, почему у нас много людей из образования и из здравоохранения?

Потому что, во-первых, эти сферы являются феминизированными. Это первое. Мы понимаем, что очень много и врачей, и людей из образования, на уровне директоров школ, учителей, уважаемых людей из этих сфер — это все-таки женщины. Это первое условие.

Второе, мы находимся в непростой ситуации: социальное государство трансформировалось, говорят о его демонтаже. Государство сбросило очень много забот о социальных нуждах на самого человека, на частные структуры. Коммерциализировалась эта сфера, это все ощущают. И поэтому появляются активные люди, которые способны в этой непростой ситуации сказать: «А как же так? А кто же будет заботиться о том, чтобы образование было качественным, чтобы люди были здоровы?». И вот здесь уже продвигаются эти социально активные и ответственные люди, которые проявили себя. Они уже сделали свою профессиональную карьеру, прекрасная репутация, бэкграунд, они лидеры общественного мнения в своей целевой аудитории. Будучи профессионально востребованными, они легко входят в политику.  На самом деле, и партия власти, и все остальные, достаточно часто включают таких людей в свои списки. И эта социальная составляющая повестки в большей степени играет на женскую историю, на женское участие в политике.

Подскажите, как Вы считаете, есть ли у наших партий, например, у правящей партии, у Единой России, какой-то устоявшийся, сложившийся транслируемый женский политический образ?

– Я бы сказала, что как такового женского образа у нас не складывается, потому что мы не видим, во-первых, во главе политических партий женщин-политиков. Да, они есть в составе Государственной Думы, на уровне сенаторов. Но женщин-лидеров партий нет. Но был опыт у Екатерины Лаховой («Женщины России»), Эмилии Слабуновой («Яблоко»). На уровне первых лиц сейчас в партиях все-таки мы женщин не видим. ЛДПР в федеральный избирательный список «десятки» не включила ни одной женщины.

Если с точки зрения электоральной истории, то мы прекрасно с вами видим, что, допустим, за Единую Россию больше голосуют женщин, нежели мужчин. За СПРАВЕДЛИВУЮ РОССИЮ голосуют больше женщин, чем мужчин. Допустим, ЛДПР — это более мужская партия с точки зрения электорального отклика. За ЛДПР больше мужчин голосует, причем мужчин с менее высоким уровнем образования, отставные военные и правоохранительная система. По Единой России, по Справедливой России, это известная электоральная статистика, голосуют женщины с высшим или со средним-специальным образованием, целый слой интеллигенции, я бы сказала. Такова гендерная составляющая электоральной истории.

И, если смотреть по глобальным рейтингам гендерного равенства, мы с вами прямо проваливаемся сразу по политической представленности. В Рейтинг Индекса человеческого развития 2020 года Россия на 52 месте из 183 стран, вошедших в рейтинг, между Казахстаном и Белоруссией.

Очень мало женщин из тех, что представлены на федеральном и на региональном уровне, поднимают тематику гендерного равенства. На ваш взгляд, почему так происходит? Казалось бы, женщина может позволить себе говорить от лица других женщин.

Это, пожалуй, один из самых сложных вопросов, над которыми я тоже рассуждаю, пока гипотетически, потому что, мы понимаем, что есть международная Повестка устойчивого развития ООН и пятая цель –гендерное равенство, но…

Недавно я готовила выступление на форуме в Финансовом университете. Я анализировала актуальные программы политических партий. Конечно, там даже слова «гендер» и «гендерное равенство» не произносятся вообще, потому что, к сожалению, в нашем публичном политическом дискурсе происходит некоторое извращенное толкование понятия гендер. Это связано тоже с непростой гендерной повесткой в медиа, я бы сказала, потому что как только на сегодняшний день начинают говорить о гендере, говорят: «О нет-нет, давайте мы как-то без гендера». Сразу начинают думать о повестке сексуальных меньшинств. Это также может быть объяснено тем, что равные права женщин и мужчин и равные возможности их реализации — это один из основополагающих принципов, закреплённый Конституцией РФ. Нормы законодательства РФ о выборах и референдумах не разделяют избирательные права женщин и мужчин, а используют понятия «гражданин», «кандидат», «депутат» безотносительно к половой принадлежности участников избирательного процесса.

То есть в политике надо быть очень аккуратным и внимательным, чтобы не попасть под определённые лоббистские проекты и в то же время если наше население неоднозначно всё это воспринимает, нужно заниматься в большей степени просветительской работой. Этому направлению мы уделяем достаточно большое внимание. Встречаемся и на уровне Государственной думы, Совета Федерации, проводим форумы, публичные мероприятия, куда приглашаются учёные, представители различных женских организаций и сообществ. Что стоит за повесткой гендерного равноправия и гендерного равенства нужно понимать без извращенное наполнения, так как это затрагивает две самые большие гендерные общности – мужчин и женщин.

Да, я как раз просматривала перед нашей встречей, нашим интервью, мероприятия Социал-демократического движения женщин. Я так понимаю, что Вы о них говорили в просветительском ключе?

Просветительская деятельность, создание условий для эффективной коммуникации в политике и бизнесе — это те направления, которыми занимаюсь последние лет десять, участвуя в работе общественных объединений и не только в СДСЖР, но шире, выстраивая коммуникационную сеть, партнёрство с Опорой России, Деловой Россией, Союзом Женских Сил, Союзом женщин России, гендерной фракцией партии «Яблоко» и мн.др. Так родилась идея Клуба успешных женщин в Госдуме, проекты Woman Conf Coach в 2019 и 2020 годах. Тема самодостаточных, «сделавших себя» женщин сверхактуальна. Бизнес, предпринимательство – это ещё один из плацдармов, откуда приходят женщины в политику. Но тут серьезный на самом деле вызов. Если вы знакомы с таким документом, как указ Президента 2018 года, майский указ, там есть одна контрольная цифра, что у нас должно появиться 25 миллионов предпринимателей к 2024 году. Трудно выполняется эта задача, Петербургский международный экономический форум показал, что не все так просто, да еще и пандемия. Но тренд таков, что государство не создаёт рабочие места. Сами люди должны подумать о том, какие рабочие места они смогут создать, а это сфера предпринимательства, это сфера малого и среднего бизнеса. Очень много программ сейчас направлено на то, чтобы помочь женщине балансировать между своими семейными заботами и общественной активностью, решением социальных проблем. Позитивный настрой на то, что наличие маленьких детей для многих женщин не только не является препятствием, а скорее наоборот. Дети становятся стимулом, идейными вдохновителями для открытия бизнеса. Кроме того, во многих странах мира именно такой категории женщин уделяется пристальное внимание и оказывается всесторонняя поддержка со стороны бизнес–сообщества. В Великобритании появился даже новый термин, обозначающий маму–предпринимателя. Британский термин mumpreneur — «женщина, которая совмещает ведение бизнеса и заботу о своих детях» — включили в словарь Collins, издали онлайн–справочник предприятий мам и создали программу Campus for Mums в рамках организации Mumpreneurs UK, где ежегодно поддерживают 35 стартапов, созданных мамами. Кроме того, активисты движения Mumpreneurs UK и их спонсоры ежегодно выбирают 12 лучших бизнесов от мам–предпринимательниц. Конкурс уже стал международным. Как результат, 300 тыс. мам–предпринимателей приносят экономике Великобритании около 7, 4 млрд фунтов ежегодно. С 2015 г. в Сингапуре также стали выбирать лучших бизнес–мам. Как показывает практика, наиболее успешные ниши реализации предпринимательских идей для мам–предпринимателей — это детские услуги, товары ручной работы, детские товары по подписке и бьюти–товары. На волне mumpreneur подобные проекты появились и в России. В рамках региональных госпрограмм поддержки и развития МСП, а также на платформе общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства и ее региональных представительств ежегодно получают всестороннюю поддержку бизнес–проекты женщин–предпринимателей, мам–предпринимателей, реализуются образовательные программы.  Плавно входить в эту новую повестку, не бояться начинать свое дело. Если есть успешные кейсы женщин, нужно помогать женщинам их вести, создавать их и бороться с трудностями предпринимательской деятельности. Такая просветительская, наставническая работа, работа ментора, она сейчас востребованы.  Общество на плечах двух социальных полов находится: мужском и женском.

И всё-таки есть ли разница в стратегиях женщин и мужчин, что предпринимать?

Никто не отрицает наличие «мужской» и «женской» энергии. Конечно, «женская» энергия ассоциируется с таким понятием, как мягкая сила. Там, где нужны компетенции и навыки этой мягкой силы, конечно, женщины имеют больше возможностей добиться успеха. Мы уже живем в таком обществе, где реальные войны по захвату территории заменяются другими формами войны. Это война информационная и женщины как обладатели soft skills, навыков лучших переговорщиков, лучших коммуникаторов, выполняют совершенно уникальную роль. Мне кажется, что это является очень плодотворной почвой для вхождения женщин в политику, для женского участия в политических процессах, в миротворчестве и в повестке устойчивого развития. Это поле публичной политики, где нужно согласовывать огромное количество интересов людей, принимать решения по принципу «когда преуспевают женщины – преуспевают все».

А еще, знаете, какой важный момент, раз вы занимаетесь гендерными стереотипами, мне важно с вами это обсудить. Понимаете, женщины в России добились первыми в мире политических избирательных прав. И тогда женщины шли под очень четкими политическими лозунгами, они транслировали свой политический интерес — даешь всеобщее избирательное право! Это был политический лозунг, это была потребность, и они добились реализации этого права и получили равные с мужчинами политические права.

А сегодня на почве чего женщина может войти в политический процесс? Как такового именно политического интереса у женщины на сегодняшний день особо-то и нет, потому что и женщины, и мужчины в большей степени говорят о своих социальных интересах. О том, что образование должно быть доступным и качественным, здравоохранение тоже, мы должны в экологически-благополучной среде жить и так далее. Это же все не политические интересы, поэтому недаром говорят, что политическая повестка — это повестка популизма.

Поэтому здесь разделить очень сложно, но я обозначаю через дихотомию политического и социального. Я понимаю, что политический интерес, на самом деле, не сформировался. К избирателю ты идешь, ты о чем говоришь? Ты говоришь об их интересах: что ты сделаешь для них, чтобы за тебя проголосовали, и за что они с тебя спросят, если ты не будешь за их интересы выступать.

То есть, социальные интересы превалируют потому, что как такового четкого, сформированного политического интереса нет?

Да, отчасти. Интересные данные получены в ходе национального онлайн опроса в Испании и сделанные любопытные выводы интернациональной команды исследователей: когда женщин побуждают думать о политике, они игнорируют свои собственные специфические политические интересы и вместо этого сосредотачиваются на доминирующем, ориентированном на мужчин понимании политики. Для меня эта гипотеза, которая стимулирует ответить на вопрос, работает ли данный механизм в российском, высоко эмансипированном обществе, с явной гендерной асимметрией в политике и активном включении в публичную политику?

А не может ли служить политическим интересом для присоединения женщины к политике, например, создание крупной женской политической партии? Или, например, вхождение в пространство принятия решений?

Мы знаем из политической истории, что успех такой политической партии, как «Женщины России» все-таки был. Мы знаем, что эту партию возглавляла Екатерина Филипповна Лахова. Сейчас она возглавляет Союз женщин России. Я думаю, что в создавшихся условиях повторить этот опыт не представляется пока возможным, потому что тот момент демократизации, роста многопартийности, был все-таки особенным периодом в России.

Я небольшой экспертный опрос запускала среди активных, социально и политически активных женщин. «Как бы вы считаете, может ли быть в России женская партия?». Больше 70% говорят, что это могло бы быть и скорее всего мы увидим в 2024 году ситуацию, когда на пост Президента может быть выдвинута женщина. В современной политической истории был опыт Ирины Хакамады, Эллы Памфиловой, Галины Старовойтовой и Ксении Собчак. Вот посмотрим, что нам приготовят электоральный цикл 2021-2024 гг. Кстати говоря, сейчас нарастает популярность такого движения, как «Выбери женщину». Это тоже есть, за этим стоит понаблюдать, как это будет развиваться. Один интересный момент, если мы говорим о действии опять же гендерных стереотипов и чего-то нового, мы наблюдали, что происходило в Белоруссии. Этот протест имел женское лицо, бархатной революции, революции цветов, как хотите. Деятельность «старых» женских общественных организаций сопровождается нарастанием значимости и влиятельности новых социальных движений и медиа. Наблюдается лоббирование нового качественного состояния «женского протеста» в России, оно исходит от оппозиционных политиков об альтернативной повестке с упором на «оптимистичный и позитивный взгляд, солидарность, коалиционность». Об этом пытается говорить оппозиционный политик Юлия Галямина. Политическим институтам пора открыть глаза, вынуть вату из ушей и услышать предупреждение, о котором говорит М.Кастельс: «В конце ХХ века институты либеральной демократии перестают играть значимую роль в реальном политическом процессе», он называет их «пустыми скорлупками», оторванными от жизни людей». Но женщины-политики, реально выражающие социальные интересы, идущие снизу будут набирать популярность, а новые социальные движения будут приобретать женское лицо не в силу своей радикализации, а опять же через коммуникативную, мягкую силу, общественную дипломатию. Я думаю, через местный уровень и из молодых возрастов придет новая плеяда политиков.

А вот насчет социальных лифтов для женщин, «кузниц» женских кадров помимо, например, сферы образования и медицинской сферы, может быть, Вы можете выделить еще какие-то сферы, откуда чаще всего женщины приходят в политику?

Это СОНКО, конечно. Ведь изменения в структуре занятости, разгосударствление социальных услуг привели в гражданский сектор образованных, предприимчивых, ответственных женщин-лидеров, для которых третий сектор стал основой самосохранения и человеческого достоинства, самореализации и выработки альтернативных инновационных подходов в решении актуальных социальных задач. Это может быть забота о пожилых, забота о инвалидах, забота о детях, благотворительность.  

Потом это женские общественно-политические организации. Они тоже дают подпитку. Потом мы видим с вами рост так называемых женских сообществ, которые занимаются наставничеством, менторством, созданием среды для комфортного обмена опытом между женщинами. Как сказала одна моя знакомая, женщина-политик: «Если мужчины принимают решения в бане, то мы сегодня принимаем решение на таких женских собраниях в женских сообществах, а где мы еще можем свое насущное обсудить?». То есть женские сообщества дают эту почву, растят, выдвигают, поддерживают женщин.

С точки зрения такого лифтового механизма трансформируется корпоративная культура, благодаря квотированию для женщин в советах директоров компаний, в бизнес-структурах. В 2013 году в России была такая законотворческая инициатива. Она была одновременно выдвинута и в Германии, это квотирование женщин в советах директоров крупных компаний. Квота была поставлена 30%. В Германии этот закон принят, в России нет, столько женщин мы не найдем, но тем не менее повестка гендерного равенства диктует необходимость крупному бизнесу создавать паритетные условия между женщинами и мужчинами. Хотя у нас этого закона нет, мы понимаем, что, допустим, в банковской сфере, в бизнесе, в международном бизнесе, там ключевые позиции достаточно активно начинают занимать женщины. Это тоже питательная среда, это некий лифт, потому что женщину впускают на уровень принятия управленческих решений.

Я убеждена, что изменить это политическое пространство, сделав его паритетным пространством как для женщины, так и для мужчины, могут молодые женщины. Девушки, которые не боятся идти в политику, смотрят на успешный опыт более старших женщин, которые тоже активны в социальном и политическом поле. Это будет трансформировать. Кстати, опросы Левада показали, что, допустим, если более старшее поколение различает все-таки женщину-политика и мужчина-политика, то молодежь уже говорит о том, что политик — это политик. Это не женщина, это не мужчина.

Уже происходит такая нивелировка в гендерных стереотипах. Молодежь в меньшей степени обращает внимание на то, что политика — это не удел женщины. Молодежь уже другая и будущее за вами, конечно же!

Спасибо! Наверное, я задам завершающий вопрос: вы упомянули, что существующая модель женского поведения устаревает. Как вы думаете, как будет выглядеть новая модель такого поведения женщины-политика?

–Я думаю, что будет много разных женщин и это прекрасно. Запросы на местном уровне одни, на региональным другие, на федеральном – третьи, в сочетании популярной медийной составляющей и высокими показателями профессионализма. Чтобы «и быть, и слыть». Объективно важна точная оценка, анализ той ситуации, в которую она включилась. И, когда женщина участвует в избирательном процессе, она очень четко должна оценивать: «Кто мои избиратели?». Убеждена, что фокус будет смещаться с пола политика на его или её личные качества и профессиональную деятельность, критика представлений о «мужском» и «женском» дискуссионна, а образ мужчины-политика уже не единственно нормативный.  На повестке дня концепция гражданства, в которой половые различия не будут иметь никакого отношения к политической сфере. Профессионализм и интуиция социальной реальности — это будет ключевая составляющая в формировании нового образа женщины-политика. Как говорил Альберт Эйнштейн: «Не стремитесь быть успешными, стремитесь быть востребованными и полезными людям». Именно это дает возможность реализоваться не только в политике, но и в любой другой сфере, то есть, быть полезным, востребованным – это самое главное.

Спасибо Вам большое, Марина Юрьевна!

Всего доброго, вам спасибо!

Беседу провела Мария Учаева, студентка НИУ ВШЭ (г. Москва)