Онкология — привычное страшное слово. Каждый год у полумиллиона россиян выявляют онкологические заболевания; четверть тех, у кого диагностируют рак, умирают в течение первого года; у каждого пятого болезнь выявляется в запущенной стадии.

Пока отечественные эскулапы разводят руками, из России, несмотря на кризис, идет устойчивый поток пациентов в чешские, немецкие и американские клиники. Последней надеждой становится протонная терапия — «новейший высокотехнологичный метод и вид облучения раковых опухолей». В США этот метод позволил помочь даже тем, у кого была диагностирована четвертая стадия рака.

Достоинством протонной терапии по сравнению с традиционной радиологией является возможность точной локализации места облучения. Здоровые ткани при этом не повреждаются, а опухоль вместе с метастазами прицельно «расстреливается» протонами. Пациент не получает травм и ожогов и сохраняет нормальное самочувствие. Все хорошо, но только такая программа лечения обойдется за границей от 40 до 100 тысяч долларов.

Получается, большинству граждан такое лечение просто не по карману. Между тем в 80-х годах прошлого века почти каждый второй пациент, прошедший протонную терапию, был советским человеком, получившим лечение в Москве (ИТЭФ) или Дубне. Смутные времена не обласкали достижения советской науки, в том числе и протонную терапию. В Дубне с 1967 года работает уникальная команда ученых; в маленьком НИИ, который самостоятельно выживает и кое-как сводит концы с концами, в год пролечиваются лишь 100 пациентов в год.

За последние тридцать лет в России не было открыто ни одного полноценного протонного центра, который мог бы спасти тысячи и сотни тысяч жизней. А вот на Западе такие центры строятся по несколько штук в год. Таким образом, протонная терапия доступна лишь около 1 % россиян из числа тех, кому она показана. При этом врачи говорят, что ежегодно до 300 тысяч россиян нуждаются в этом лечении и для них это вопрос жизни и смерти. Но в России создание подобного медицинского оборудования так и не продвинулось выше исследовательского статуса.

Еще в нулевых под руководством члена-корреспондента РАН Владимира Балакина в протвинском филиале ФИАН было изготовлено несколько уникальных установок-синхротронов для протонной терапии. До лечения людей дело так и не дошло. Ведь сертификат на клиническое использование оборудования возможно получить только в условиях медицинского центра, где уже работает этот ускоритель. Центра нет – значит, ничего нет; получается замкнутый круг. Зато адекватные шаги по внедрению российской установки уже предприняты в США и Словакии.

Детище Владимира Балакина купил центр «Макларен» в США, а это десятки госпиталей по всей Америке. В 2010 году российский синхротрон запустили в Словакии, которая в ближайшем будущем может стать лидером в Европе по лучевой терапии рака протонным пучком. Разработками протвинских ученых интересуются Индия и Вьетнам. Российские синхротроны в ближайшем будущем должны лечить людей в разных уголках земного шара, но их судьба на родине пока неизвестна.

В феврале прошлого года в Протвино был собран комплект компактного протонного ускорителя для Massachusetts General Hospital (Бостон, США).

Синхротрон Балакина — альтернатива номер один громоздким и дорогостоящим системам гантри, занимающим три этажа в больницах.

Достоинство синхротрона, разработанного российскими учеными, заключается в его компактности и экономичности. По сути, такую установку можно монтировать чуть ли не в каждой больнице.
А тем временем страна продолжает утирать слезы по Жанне Фриске, вспоминая детей, спасенных благодаря пожертвованным певицей деньгам на лечение в протонных центрах Германии и Чехии. В 2008 году разработка Владимира Балакина получила премию «Лауреат года» от правительства Московской области. На дворе 2016 год, и ничто так и не приблизило изобретение к этапу реализации на родине.

Автор: Мария Рунова