Page 5

№6 / 2013

КОЛУМНИСтЫ

Каким бы сильным ни был муж-

чина, рано или поздно он устает. Он

устает и требует внимания.

Она же, изголодавшись в ожи-

дании свершения всех плановых и

неплановых подвигов мужчины,

рассудив и поняв, что нужно ему в

данный момент, бросается с откры-

тым забралом сердца к любимому...

Тылы защищены, и здесь

мужчине не нужно прикрывать-

ся — сердце любимой ждет. И

доверчивый муж попадает в ее

стремительные объятья... Забота

расслабляет, обволакивает, нежит...

Любое движение головы, руки и

даже губ мгновенно исполняется.

И мужчине все труднее выбраться

из этого плена покоя, гармонии и

тишины. Чувство меры — хорошее

чувство, и это неоспоримо, поэтому

цельность мужчины, его направлен-

ность и конкретность должны и

обязаны быть сохранены! В против-

ном случае, мужчина, не нашедший

в себе сил стряхнуть с себя оцепеня-

ющее обаяние «сирен», постепенно

оседает, превращаясь в обыкновен-

ного ленивого потребителя.

А женщина? О, она суще-

ство непостоянное. Еще совсем

недавно упоительно мечтала о нем,

единственном и неповторимом, а

теперь она устала и потратилась.

Она исчерпала запас любви своего

сердца, и ее уже тяготит подобная

зависимость. Ей нужна перемена.

Расставив сети для другого, она

сама стремительно погружается в

пучину. Ей остается только сетовать

на жизнь, тащить на своих плечах

груз «себя и того парня» и, в конце

концов, тихо ненавидеть ту «пиявку»,

которую сама посадила на свою шею.

А мужчина? Тот, что восхищал,

ослеплял и радовал, тот, блистаю-

щий силой и доспехами? Он обрюзг,

располнел, облысел и стал незаме-

нимой частью домашнего интерьера.

Он иногда вспоминает свои былые

подвиги, и тогда его глаза разгора-

ются прежней силой и удалью, но

быстро гаснут, так как уже пора

кушать, слушать, выносить, при-

носить и разлагаться, постепенно

превращаясь в придаток женщины.

А женщина? Смею вас уверить,

что как только у нее возникает

возможность скинуть со своих плеч

надоевшую и опостылевшую ношу и

получить хоть какую то возможность

отдохнуть, она требует к себе такого

же, не меньшего внимания. Игра в

слуг и господ затягивает, постепенно

превращая тех и других в пассивных

жертв обстоятельств, и тот малый

глоток свободы, который был изна-

чально обеспечен для каждого, стано-

вится просто невозможен. «Свобод-

ное общество свободных рабов».

Мужчина! Остановись. Нет, иди

и не оглядывайся. Как бы ни цепля-

лась за ноги дорожная трава. Иди.

Тебе нужно идти. Тебя ждет сила.

Обретая ее, ты никогда не поте-

ряешь— только обретешь.

Победи себя и иди.

Победителей не судят.

Их любят, помнят и ждут.

Не расслабляйся до конца.

Не отдавайся до конца.

Путь открыт. Ступай.

Куда? Доверься женщине.

Пусти ее первой, но не забудь

дать ей уверенность в том, что и

ее помнят и ждут.

Она пройдет, найдет и вернется,

даже не подозревая, насколько

сложен и опасен ее путь.

Счастливая и любящая.

Приласкай ее и разложи по полоч-

кам своего разума тот неоценимый

груз, который принесла она тебе.

Только она.

Скользящая и невесомая.

Уверенная в себе и в тебе,

Мужчина!

*****

Сильных людей отличают высо-

кие и независимые цели.

Женщина-маяк, путеводная

звезда исчезла или просто стала

музейной редкостью в мире, где

не нужны пути, а нужны путы, где

нужна золотая «своя» клетка, а не

далекие необъятные просторы неиз-

веданных пространств и дорог...

Как мало осталось ПУТных

мужчин — свободных, сильных и

независимых. Как мало осталось

свободных и сильных женщин —

любимых и любящих, ведущих, а не

сводящих.

Как мало дарящих и дарующих.

Мужчины, будьте стойкими! А же-

нщины — станьте Женщинами!

Мягкими, податливыми и добрыми.

Хранящими и озаряющими, вооду-

шевляющими и окрыляющими!

Пусть мужчины летят!..

Они обязательно вернутся.

В нашей стране

проще быть

бетменом, чем

джентльменом.

Джентльменом

рождаются,

бетменом

становятся

Простые Истины

КОвАРСтвО ЖЕНщИН

И СЛАбОСть МУЖчИН

Любовь Ивашина

Алена Огнева

В пятом классе в нашей школе

появился молодой, кудрявый и

совершенно голубоглазый психолог.

До этого никто, по-моему, даже

директор школы, не был особен-

но в курсе, что таковые вообще

существуют реально в природе, а не

только по телевизору в заграничных

сериалах. Кудрявому молодому пси-

хологу отвели для индивидуальных

занятий с учащимися целый кабинет

на первом этаже рядом с крылом

начальных классов. После уроков

желающие могли записываться на

консультацию. Приемными днями

были вторник и четверг. Очереди не

было вообще. Совсем никакой.

Был то ли вторник, то ли

четверг. После уроков я вернулась

домой, переоделась в нарядное

платье и с серьезным видом сооб-

щила домашним, что на три у меня

назначена консультация у психолога.

Домашние просто посмотрели на

меня. Посмотрели, молча, и продол-

жили свои нормальные после-

обеденные дела. Наверное, они

тоже ничего не знали про психоло-

гов. Откуда знала я — я не задумы-

валась и к условленным трем часам

направилась в кабинет, где прини-

мали только по записи.

Кудрявый молодой психолог-

педагог смотрел на меня своими

небесно-голубыми глазами из-под

почти рыжих длинных ресниц

примерно так же как и родители,

только еще капельку улыбался и

изо всех сил старался скрыть свое

удивление. Меня это не смущало.

Мне казалось, что смотреть на

меня так и надо.

Говорила в основном я. Устро-

илась поудобнее ровно напротив

моего психолога, приняла соответ-

ствующий обстановке вид и начала

рассказывать.

Рассказала, что люблю дождь,

что иногда пишу Богу, что вообще-

то намереваюсь написать что-

нибудь и посерьезнее, что нет ника-

кой надежды на то, что я навсегда

останусь жить в этом городе, что

я мечтаю жить в разных городах

и странах, что школа кажется мне

бесполезной тратой драгоценного

времени, уж лучше бы я на ходу

сочиняла истории и рассказывала

их сама себе, глядя в зеркало, что я

не хочу замуж, что не хочу этого со

всей своей серьезностью, что сильно

сомневаюсь насчет детей, что ему

стоит попробовать читать справа

налево, что Женька Данилов, с

которым мы по обоюдному согла-

сию решили до окончания школы

сидеть вместе, потому что так нам

было удобно, немного насторажи-

вает меня своей страстью, которая

сводится к чтению книг исключи-

тельно о троллях, о том, что у меня

есть подозрения, будто на самом

деле я старше своих родителей, чего

никак не могу объяснить даже самой

себе, что он, наверняка, уже сумел

ответить себе на вопрос, а что было

бы, если бы не было ничего — ни

большого взрыва, ни Вселенной, ни

вообще ничего, и все такое прочее.

Я не помню, что говорил пси-

холог. Я вообще не помню, чтобы

он говорил. После я была у него

еще однажды, а потом больше не

записывалась.

Еще некоторое время мы встре-

чались с ним — высоким, тощим,

кудрявым и совершенно голубогла-

зым, таким, что просто добела, в

коридорах первого этажа школы, и

как старые знакомые обменивались

приветствиями и принятой в таких

случаях милой улыбкой. Пару раз

он, скорее из вежливости, интересо-

вался, чего же я больше не захожу,

я что-то врала в ответ, мы снова

улыбались друг другу, расходились

по своим этажам, коридорам и каби-

нетам, а потом он исчез вообще.

Спустя десять лет нас предста-

вили друг другу в коридоре одного

медиа-холдинга.

Мой психолог стал рекламным

гуру по имени Диман — крутым

продажником с самыми жирными

клиентами, чуть раздобревшим, но

все с теми же бело-голубыми глаза-

ми. Я собиралась замуж, серьезно

подумывала о детях, по-прежнему

любила дождь и писала Богу из

каждого уголка Вселенной.

Мы обменялись приветствиями

и принятой в таких случаях милой

улыбкой. Как и полагается леди и

джентльмену...

ШКОЛьНЫй

пСИхОЛОг

№6 / 2013