упала, как подкошенный столб, поняла, наконец, подвиги 

разнообразных героев. Медсестры тоже уважительно смо-

трели. В перерывах между мутной пеленой, заполненной 

собственными неожиданными тихими стонами, я глядела 

по сторонам. Нас в реанимации кроме дяди из зоны было 

еще четверо. 

Как себя может чувствовать человек, стоявший на краю 

могилы, бодро туда плевавший, и все равно ему было дико 

страшно? 

Я в реанимации НИИ Фтизиатрии и Пульмонологии имени 

Сеченова в Москве. После многочасовой сложнейшей опе-

рации. После страшного предшествовавшего всему этому 

месяца, когда поняла, что словила тяжелейший медицин-

ский диагноз – даже два, – а потом еще поняла, что родные 

отечественные врачи разводят руками, не понимая, что с 

этим делать. Как я вообще сюда попала?!

Мне 43 года, и 25 из них я работаю на радио. Из этих 

двадцати пяти лет 22 я веду авторскую программу «Клуб-

ный час» на Мегаполис FM. Работа на радио – это моя 

воплощенная детская мечта, мое любимое занятие, дело 

всей жизни. Часто задавала себе вопрос: «Чем бы я могла 

заниматься еще?» Или: «Что должно произойти, чтобы 

я сама оттуда ушла?» И сама себе отвечала: «Да ничем и 

ничто». Выходит, ошибалась... Кроме работы, есть семья, 

без которой я бы не выплыла из того житейского шторма, 

в котором ненароком оказалась. 

Как-то июньской ночью 2015 года мне приснился нехо-

роший сон. Очнулась в холодном поту, ощупала себя и 

обнаружила опухоль в груди. Знаю, что многие боятся про-

ходить обследования: а вдруг что найдут?! Я, наоборот, 

поспешила в поликлинику, дабы успокоить саму себя. У 

меня не было никаких симптомов, кроме горошинки. Более 

того, за последние 5-7 лет я не болела даже насморком. 

Примерно за месяц до этих событий я лежала с ребенком в 

больнице и сделала там рентген легких – все было в поряд-

ке. В тот же день сделала маммографию. «Фиброаденома 

(доброкачественная опухоль)», – сказали врачи, – «живи и 

не думай ни о чем». После этих слов я в срочном порядке 

побежала на УЗИ. Диагноз мне поставили на удивление 

быстро: после УЗИ груди я поехала в Российский Науч-

ный Центр Рентгенорадиологии и там сделала пункцию 

и биопсию, рак подтвердился буквально через неделю. 

О чем я думала в то время? Даже не могу вспомнить... Это 

был сильнейший стресс, я металась по клиникам, врачам и 

лабораториям, каждое утро просыпалась с одной мыслью – 

у меня рак – и сама не могла поверить в реальность проис-

ходящего. Да и эту реальность заклинило в тот поистине 

страшный день, когда рутинный рентген легких, необхо-

димый перед мастэктомией, показал наличие затемнения в 

легком. И это был не метастаз, это был туберкулез с кавер-

ной. Сейчас в моей семье это некий предмет для подтруни-

вания, дескать, все курят, выпивают, а отдуваюсь за всех я. 

Иными словами, я совсем не была в группе риска: никогда 

не курила, не пила, не водила дружбы с сомнительными 

элементами. Но именно в этом и вся загвоздка, туберкулез 

перестал быть социальной болезнью, им болеют и вполне 

респектабельные люди, по словам врачей, носителями па-

лочки Коха является 80 процентов населения Москвы, и 

подцепить ее можно воздушно-капельным путем хоть в ме-

тро, хоть в театре. Палочка, видно, хорошо мутировала или 

мой иммунитет был настолько слаб, но никаких симптомов 

не было вообще, и не у меня одной. «Чахоточный» румянец, 

худоба, ночная потливость и субфебрильная температу-

ра как признаки туберкулеза остались, кажется, только в 

«Трех товарищах». Если пробу Манту ставят школьникам, 

то взрослые этим вопросом не задаются. Лечение от тубер-

кулеза очень длительное, тяжелое, таблетки страшные и 

нейротоксичные; стоит ли это похода раз в год в диспансер 

для рентгена и пробы Манту или диаскин теста? Думаю, 

ответ очевиден. У меня лечение заняло 2 года.

С туберкулезом тоже все было ясно, в обычном тубдис-

пансере быстро прошла обследование и получила диагноз 

«кавернозный туберкулез в стадии обсеменения». Онкологи, 

конечно, сразу «умыли руки», отменили операцию и отпра-

вили к фтизиатрам. Тут стоит отметить, что мой случай 

очень редкий – в мире всего несколько описанных. Поэтому 

никто за меня браться не хотел. Бояться неизвестности у 

меня просто не было времени. 

Была огромная проблема в том, чтобы найти хирурга не 

просто смельчака, а того, кто имеет официальный допуск 

оперировать туберкулезную плюс онкологическую больную. 

Вопрос стоял остро. Окольными путями выяснили, что в 

России таких хирургов всего два и один из них, на наше сча-

стье, работает в Москве в НИИ Фтизиопульмонологии им. 

Сеченова. Мне очень хотелось упасть духом, но муж всякий 

раз встряхивал меня, и тяжкие мысли уходили. Настрой 

был только один – напролом и ни шагу назад. Отныне муж 

Кирилл в течение долгих 8 месяцев был со мной каждую 

минуту, лежал со мной во всех клиниках, ездил по врачам 

и решал все текущие вопросы.

После операции, помимо туберкулезной «химии», мне све-

тила «химия» раковая. По результатам многочисленных 

консультаций с химиотерапевтами в разных клиниках мне 

назначили 6 блоков «яда». С ноября 2015 по январь 2016 

прошла 4 из 6 запланированных курсов противоопухолевой 

химиотерапии. Все это было так трудно, что спасительная 

амнезия пришлась как раз кстати. Я почти ничего не помню 

из того периода: даже когда между «химиями» я чувство-

вала себя сносно, это практически не отразилось в моей 

голове. С удивлением рассматриваю фотографии из боль-

ниц, с семейных праздников, с редких прогулок – считайте, 

8 месяцев жизни прошли мимо. После 4-го блока «химии», 

по сути, меня как нормальной человеческой единицы не 

было, а было слабо соображающее, отекшее от капельниц, 

измученное нечто, у которого под конец лечения уже стали 

отказывать почки. Консилиумом врачей мне прервали онко-

логическую «химию» и отправили домой залечивать раны.

Мне не повезло дважды: тяжкие диагнозы и редкий агрес-

сивный фенотип рака. Зато сколько раз я по-настоящему 

чувствовала себя счастливицей! Твердо знать, что впере-

ди у тебя полгода до очередной проверки здоровья, – это 

счастье. Любить свою семью и детей – это счастье. Жить 

без оглядки на мнения других людей – это тоже счастье. 

Самое большое счастье – понимать, что в этой борьбе ты не 

один и не одна. Я в очередной раз говорю большое спасибо 

всем, кто помогал и помогает мне. Все пережитое вылилось 

в твердое желание нести людям надежду, поддержку, свет 

и тепло. 

| Melon Ric

h | 25 | 2017

15