им главным учителем всегда считал Дженис Джоплин по
природе ее голоса. Меня всегда отсылали к фониатору,
говорили, что мне надо лечить голос, такая сипотца, хри-
потца, бедненький, наверное, все время болеешь. Я тоже
отшучивался: когда родился, закричал «Мама» и сорвал
голос. (В это время люди смеются, машут флагом, говорят:
«Какое у него чувство юмора!» – Это я тоже над собой
подтруниваю). Когда я впервые услышал Led Zeppelin, я
просто влюбился в пронзительный блюзовый вокал Ро-
берта Планта, для меня было откровением то, как белый
исполнитель пел блюз. Мне была очень близка приро-
да расщепленного вокала. Один мой хороший друг дал
совет: «Не пытайся петь чисто, пой, как ты говоришь,
тем голосом и тем тембром, которые заложены в тебе. Ты
потом увидишь, что это тебе очень сильно пригодится».
Я снимал Led Zeppelin днем и ночью, мне хотелось петь,
как они, хотелось использовать голос, как музыкальный
инструмент: всевозможная тембровая окраска, мелизмы,
пение расщепленным фальцетом. Надо сказать, что это
впоследствии принесло свои плоды, эти люди стали мо-
ими кумирами, виртуальными друзьями. А уже когда поя-
вились такие прекрасные певцы как Стинг и Том Уэйтс, я
стал много слушать альтернативной и экспериментальной
музыки. Долгое время Литл Ричард и Джеймс Браун были
моими виртуальными наставниками. В разные эпохи я
открывал для себя разных исполнителей. Если говорить
обо мне сегодня, то это такой замес блюза, рок-н-ролла и
чего-то славянского, что я впоследствии старался воспро-
извести через альбом «Грешной души печаль» – это все
лучшее от Прокофьева, Рахманинова, мотивы Свиридова
в романсе к драме Пушкина «Метель». Я попробовал со-
единить все лучшее, что мне дала природа, и багаж оте-
чественных классических композиторов. Мне эту идею в
Лондоне подсказал один виолончелист. Он тогда сказал:
«Вы все время поете Beatles, Led Zeppelin, Rolling Stones,
хотя у вас такой пласт своего национального, что мы тут
познаем и на чем учимся, а вы как-то очень узко развива-
етесь только в направлении рок-н-ролла». Именно после
этого я стал слушать много классики, ходить на концерты
органной музыки. Все это позволило мне раскрыться в
альбоме «Грешной души печаль» в первую очередь бла-
годаря композитору Сергею Трофимову.
MR: В феврале вы записали с Александром Зарецким
лирическую композицию «Жди меня». Вы знакомы
достаточно давно, почему идея записать совмест-
ную песню пришла только сейчас?
А.и.: Сейчас очень много интересных проектов, мы со-
трудничаем со многими известными авторами, в том числе
с Олегом Митяевым, с Сергеем Трофимовым. Как-то мне
позвонил мой сопродюсер Игорь Жирнов и рассказал,
что у Александра Зарецкого есть песня, которую он бы
хотел спеть со мной. Мы с Сашей созвонились, оказалось,
это очень красивая и интересная колыбельная. По сути,
колыбельная, а так вообще достаточно взрослая песня.
Мне очень понравилась эта композиция, мы сделали дуэт,
песня нашла отклик. Может быть, если судьба в небесной
канцелярии позволит нам, сделаем видео на эту компози-
цию. Зарецкий – прекрасный музыкант, группа «Старый
приятель» всегда была в поле моего зрения. Эти ребята
очень филигранно экспериментировали с хорошими мело-
диями, с гармониями, при этом достаточно, скрупулезно
относясь ко всему, это такие последователи The Beatles,
Oasis. Мы с Сашей часто пересекались на различных меро-
приятиях, и там, в гримерных мы всегда вели беседу, что
надо что-то сделать вместе. И вот, наконец, мы записали
дуэт. Мне кажется, получилась очень хорошая песня.
MR: Расскажите, как Вы работаете в студии, как
находите необходимое внутреннее состояние для
каждой песни?
А.и.: Я очень люблю работу в студии и всегда сравни-
ваю процесс создания песни с рождением ребенка. Как
зачали чадо, так оно и родилось – в любви, красиво, без
всех этих ролевых игр. Точно также и с песней. Процесс
создания песни очень трудоемкий: это работа с авторами
и с продюсером, потом создание рыбы, в основном в до-
#MELON_MUSIC|ИМЯ
| Melon Ric
h | 24 | 2017
36