| Melon Ric

h | 23 | 2017

104

смотрела на Сесиль, на ее активную подругу 

Клэр (этакую молодую версию Мамушки из 

«Унесенных ветром»), и понимала все отчет-

ливей: никто из этих усталых людей не смо-

жет получить вожделенный статус беженца. В свое время 

множество конголезцев бежало из своей страны из-за же-

стоких репрессий, начатых главой государства Жозефом 

Кабилой накануне президентских выборов 2016 года. А 

накануне ДРК пережила еще одно страшное потрясение: 

«африканскую Первую мировую» – вторую конголез-

скую войну 1998-2003 годов, в которую были вовлечены 

все государства Центральной Африки. В ходе военных 

действий общие потери составили около 4 млн. убиты-

ми. Сейчас в Конго развернут один из крупнейших в 

истории контингентов ООН: более 22 тысяч военнослу-

жащих и полицейских. По данным УВКБ ООН, в мире 

насчитывается более пятисот тысяч беженцев из Конго. 

Я обратила внимание, что сотрудники миграционной 

службы в Москве заранее настроены отказывать конго-

лезцам в просьбах о присвоении статуса беженца. Они 

часто запрещают переводчикам из благотворительной 

организации «Гражданское содействие» сопровождать 

беженцев, но сами эти услуги предоставлять отказыва-

ются. Без профессионального переводчика интервью с 

соискателями статуса проводится совершенно формаль-

но, отчего те лишаются возможности остаться в России 

легально.

Почему же из жаркой Африки они едут именно к нам? 

Все очень просто: беженцы говорят, что купить россий-

скую визу куда проще, чем получить заветный «Шенген». 

Многие надеются потом перебраться в Европу, хотя в 

реальности сделать это практически невозможно. Бежен-

цам выдают туристические или деловые визы в Россию 

от лица компаний-посредников, создающихся в качестве 

прикрытия. После окончания действия визы беженцы 

встают перед необходимостью получения официального 

статуса. Чаще всего, такая просьба отклоняется, но денег 

на обратную дорогу у этих людей уже нет. В результате 

#PUBLIC_MIX|ОБЩЕСТВО

Я 

ТЕКСТ: Анна Попова

«ТЕМНАЯ» СТОРОНАЯ

 

     МОСКВЫ

Летом 2016 я работала волон-

тером-переводчиком в комитете 

«Гражданское содействие»: я 

должна была сопровождать бере-

менную беженку из Конго по име-

ни Сесиль в миграционный центр 

на Новокузнецкой. Она, как и сот-

ни других мигрантов, рассчиты-

вала на получение официального 

статуса беженца. Мечта почти 

нереальная: по официальным дан-

ным, людей с таким статусом во 

всей  России от силы – 800 чело-

век. Все прочие, вольно или неволь-

но,  находятся в стране нелегаль-

но. Что же они делают вдали от 

своего родного Конго? 

ФОТО: Анна Корсакова